Оная ж женщина росту небольшого, тела очень сухова, лицом ни бела, ни черна, а глаза имеет большие и открытые, цветом тёмнокарие и косы, брови тёмнорусые, а на лице есть и веснушки.
Так граф Алексей Орлов описывал женщину, называвшую себя наследницей русского престола, княгиней Елизаветой Владимирской, дочерью императрицы Елизаветы Петровны и ее фаворита Алексея Разумовского. В историю России самозванка вошла под презрительным именем “Княжна Тараканова”.
Темноволосая авантюристка
“Княжна Тараканова” была красивой, невысокой, стройной женщиной с копной темных, блестящих волос. Внешне она напоминала знойную итальянку.
С юности “княжна” осознавала всю силу своей редкой красоты и вовсю пользовалась ее преимуществами. Больше всего на свете девушка любила роскошь. Чтобы всегда иметь красивые наряды, шикарные кареты, а также золото и бриллианты “на черный день”, она была готова на любые авантюры.
Не испытывая недостатка в поклонниках, “княжна” порхала от одного мужчины к другому. Для преимущественно пожилых “дон Жуанов” знакомство со знойной красоткой обычно заканчивалось полным разорением, а иногда и тюрьмой.
“Княжна” владела несколькими языками, что позволяло ей общаться с богачами со всей Европы.
Многоликая
У “княжны Таракановой” было множество имен. Впервые об авантюристке заговорили в 1770 году, когда она блистала в немецком Киле под именем фройляйн Франк. Под этим же именем она перебралась в Берлин, где угодила в какую-то неприятную историю. Из Берлина Франк отправилась попытать счастья в бельгийский Гент, но здесь она уже называла себя фройляйн Шелль.
В Генте женщина познакомилась с богатым сыном голландского купца ван Турса, состояние которого очень скоро пустила по ветру. Бельгийские кредиторы начали преследовать фройляйн Шелль и та в 1771 году отправилась в Лондон вместе с бедолагой-ван Турсом, оставившим ради красавицы-авантюристки законную супругу.
В Лондоне “княжна” поселилась под именем госпожи де Тремуйль. Едва приехав в английскую столицу, женщина заставила ван Турса взять большой кредит у лондонских торговцев. Понятно, что отдавать кредит она не собиралась.
Княжна Тараканова. Единственный прижизненный портрет.
Уже весной 1772 года проблема с кредиторами стала критической. Ван Турс спешно сменил имя на “барон Эмбс” и уехал в Париж; немного позднее к нему присоединилась “княжна”, которую сопровождал новый поклонник – известный европейский мот и авантюрист барон Шенк.
И вот в Париже фройляйн Франк – фройляйн Шелль – госпожа де Тремуйль впервые назвалась “княжной Владимирской” – princesse de Voldomir.
Последнее перевоплощение оказалось исключительно удачным. У “русской княжны” мгновенно начали появляться новые, влиятельные и богатые поклонники.
Однако, кредиторы нашли авантюристку и ее друзей и в Париже. Ван Турсу, Шенку и “княжне” снова пришлось бежать. Некоторое время они скрывались в деревне под Парижем, затем отправились во Франкфурт.
Султанша Алина
Во Франкфурте кредиторы настигли “княжну” и ее свиту. Всех троих выдворили из гостиницы, шла речь о немедленном заключении беглецов в тюрьму.
Однако, и здесь у многоликой красавицы нашлась защита. Она запала в сердце 42-летнему графу Фердинанду де Лимбургу, который расплатился с кредиторами “княжны” и поселил ее в своем замке Нейсес во Франконии.
К огромному удовольствию авантюристки, князь позволил ей распоряжаться доходами от его владений по своему усмотрению. В замке “княжна” снова переменила имя – теперь она называла себя султаншей Али-Эмете, или султаншей Алиной. Играя свою роль, она завела в замке собственный двор, начала награждать отличившихся мужчин орденом “Азиатский крест”.
Очень скоро у графа Лимбурга начались финансовые проблемы. Так, графство Оберштейн, которое “султанше” во что бы то ни стало захотелось приобрести, Лимбург покупал на последние и частично заемные средства. В графстве “Алина” распоряжалась так, как ей было угодно.
Женщина хотела, чтобы граф Лимбург женился на ней. Чтобы добиться этого, она шантажировала влюбленного мужчину возвращением в Персию, а также несуществующей беременностью. В 1773 году граф делает “Алине” предложение и обещает подарить ей графство Оберштейн, если их помолвка расстроится.
В ходе подготовки свадьбы выяснилось, что невеста должна предоставить документы о своем происхождении, а также принять католическую веру. “Султанша” пишет конференц-министру фон Горнштейну:
Владения отца моего были подвергнуты секвестру в 1749, и находясь под ним двадцать лет, освобождены в 1769 году. Я родилась за четыре года до этого секвестра; в это печальное время умер и отец мой. Четырёхлетним ребёнком взял меня на своё попечение дядя мой, живущий в Персии, откуда я воротилась в Европу 16-го ноября 1768 года.
Это письмо интересно тем, что в нем содержится единственная информация о дате рождения “княжны” – 1745 год. Таким образом, получается, что в 1773-ем ей было 28 лет. Имя своего отца “княжна” в письме указывать не стала, но назвала себя подданной русской императрицы Екатерины, султаншей и принцессой Азова. По словам женщины, ее опекуном являлся вице-канцлер российской империи князь А.М. Голицын. Для того, чтобы убедить графа Лимбурга в правдивости своих слов, “Алина” просто отправила ему копию своего письма Голицына (которое, разумеется, не было отправлено вице-канцлеру).
Между тем, финансовое положение графа Лимбурга ухудшилось настолько, что ему самому начали грозить кредиторы и долговая яма. А тут еще подозрительный конференц-министр Горнштейн шлет письма о странностях в биографии “султанши” и “принцессы”. Появляется и информация о многочисленных похождениях “княжны”.
Взволнованный граф наводит справки и узнает: опекуном султанши Али-Эмете вице-канцлер князь Голицын не является и даже не знает, кто это такая.
Лимбург немедленно объявляет своей невесте о расставании. Алина в ответ заявляет, что она собирается поехать в Петербург, чтобы в России официально удостоверить свое происхождение.
Граф Лимбург вскоре пожалел о своих скоропалительных выводах и попросил у “княжны” прощение, но той он был уже не интересен. Она заявила ему, что “затеяла очень выгодное дело”. Впоследствии выяснилось, что авантюристка под “выгодным делом” имела в виду притязания на престол Российской империи.
Принцесса Елизавета Всероссийская
В декабре 1773 года по Европе начали распространяться слухи, что “принцесса Волдомир” – это не кто иная, как дочь императрицы Елизаветы Петровны и ее фаворита Алексея Разумовская. Бедная сиротка росла и воспитывалась в Персии, а теперь прибыла в Европу, чтобы “получить свое”.
Тут же в “княжны” начали появляться сторонники, которые называли ее не иначе как “ее императорское высочество принцесса Елизавета Всероссийская”.
Важный момент: самозванка начала распускать слухи о своем царском происхождении после того, как ей стало известно о восстании Емельяна Пугачева, называвшего себя Петром III. Вполне возможно, что “княжна” просто решила взять пример с удалого донского казака.
В 1774 году “княжна” начала активную переписку с Каролем Радзивиллом – виленским воеводой, видным государственным деятелем Речи Посполитой. Радзивилл был врагом России и знакомство с “претенденткой на русский престол” сильно его вдохновило. Радзивилл планировал использовать “княжну” для борьбы с Россией, а та успешно использовала поляка для получения денег.
Заговор в Венеции
13 мая 1774 года “принцесса Владимирская” отправилась из замка графа Лимбурга в Венецию, где должна была состояться ее встреча с Радзивиллом. Лимбург чуть ли не на коленях умолял возлюбленную остаться, но та была непреклонна.
В Венеции женщина назвалась графиней Пиннеберг и заняла целый дом на территории, принадлежавшей посольству Франции. “Княжна” быстро создала двор из фрейлин и многочисленных поклонников.
В феврале 1774 года состоялась встреча “графини Пиннеберг” с Каролем Радзивиллом. Радзивилл пообещал “русской принцессе” полную военную поддержку Барской конфедерации, выступавшей за независимость Речи Посполитой.
К княжне регулярно наведывались авантюристы всех мастей – в основном из Польши и Франции, – которые обещали ей поддержку в обмен на, скажем так, “Кемску волост”.
Постоянно страдавшая от недостатка денег, “Елизавета” всем посетителям обещала невиданные выгоды от скорого возвращения “русской короны”, но в обмен просила дать некоторое количество денег “здесь и сейчас”.
Более того, самозванка, используя свой новый статус – “великой княжны всероссийской” пыталась получить огромный кредит у венецианских купцов. Погашение долга было бы осуществлено непосредственно из русской казны. Купцы оказались весьма умными людьми и кредитовали “княжну” лишь незначительными суммами.
Поняв, что в Венеции ждать больших барышей не приходится, “принцесса” начала торопить Радзивилла с запланированной поездкой в Стамбул, где были все шансы взять большие кредиты.
Сестра Емельяна Пугачёва
При отплытии из венецианского порта Маламокко “княжну” провожали с почестями, как иностранку знатного происхождения. 30 июня авантюристка со своей свитой прибывает в Рагузу, столицу Дубровницкой республики (в наше время входит в состав Хорватии). “Принцессу Владимирскую” приглашает в своей дом французский консул Дериво, оказывает ей почести.
Консулу женщина рассказывает новую версию своих приключений. Оказывается, Екатерина II преследовала ее и сослала в Сибирь. Добрый священник помог узнице бежать. Юная “княжна” добралась до “казачьей Донской столицы”. Казаки спрятали “настоящую принцессу”. Екатерина II отправила на Дон отравителей, которые пытались расправиться с “княжной”, но той чудом удалось уцелеть. После этого девочку вывезли в Персию, где шах Жамас лично воспитывал ее. Когда “княжне” исполнилось 17 лет, шах открыл ей тайну ее происхождения.
По словам “принцессы”, Емельян Пугачев на самом деле является сыном князя Разумовского, ее братом, и он прикладывает в России все усилия, чтобы его “сестра” заняла престол.
Между тем, Радзивилл проводил практическую работу, чтобы насолить ненавистной России. Он собирал деньги, нанимал боснийцев и албанцев, которым предстояло воевать за “княжну”.
Вместе с другими польскими конфедератами Радзивилл надеялся создать войско не менее чем в две тысячи штыков, и с ним войти в занятую русскими Польшу. Дальнейший план подразумевал проникновение на территорию России с Запада, пополнение армии за счет присоединения к ней сторонников “настоящей царицы”, а впоследствии, возможно, объединение с силами Емельяна Пугачева.
Власти Дубровницкой республики – крошечного государства под протекторатом Византии, крепко испугались разворачивающейся под их глазами авантюры. Опасаясь нападения русских на Рагузу, Сенат республики обратился к “княжне” с просьбой покинуть страну. Женщина приняла депутатов надменно и насмешливо и заявила, что никогда не покориться их воле.
Тогда Сенат Рагузы решился на весьма жесткий шаг – об активизации деятельности самозванки наконец-то сообщили российскому министру иностранных дел Н.И. Панину. Однако, царица Екатерина II пока не видела в “княжне” угрозы и не желала привлекать к ней излишнее внимание.
Княжна Тараканова
“Княжной Таракановой” авантюристка себя никогда не называла и называть не могла. Обидным прозвищем наделил самозванку французский дипломат Жан Кастер в книге “Жизнь Екатерины II”, изданной в 1797 году, то есть, уже после смерти “принцессы”.
Поняв, что русским до нее нет дела, авантюристка начала действовать все наглее и наглее. Так, она создала поддельное завещание Петра I и своей “матери” Елизаветы Петровны. В последнем документе было написано, что короновать следует ее дочь, “Елизавету”, как только той исполнится 18 лет.
Радзивилл постепенно начал понимать, что особого толку от “княжны” не будет. Конфедераты терпели одно поражение за другим, Турция отказалась оказать помощь в борьбе с Россией, а участвовать в задуманном воеводой походе согласилось лишь 300 человек. “Претендентка на трон”, не подкрепленная военной силой, была Радзивиллу не интересна, но он все же продолжал оказывать ей почести.
Помимо прочего, у Радзивилла закончились деньги, а все попытки получить кредит в Риме оказались тщетными. Князь, поняв, что связь с “княжной” может стоить ему не только состояния, но и жизни, начал искать пути примириться с Россией и испросить прощения у государыни.
Между тем, по планам “княжны” был нанесен еще один жесткий удар – в России было разгромлено пугачевское восстание, а “брат” самозванки Емельян был казнен.
Стремясь найти новых союзников, Тараканова пишет турецкому султану, обещая огромные куски русской земли в обмен на военную помощь “законной наследнице”. В своем послании женщина не стесняется лгать о том, что вскоре в войну с Россией вступит Польша, а на русском флоте в Ливорно готовится восстание моряков под предводительством графа Алексея Орлова.
Письмо султану Тараканова надеялась передать через Радзивилла, однако, тот не стал отправлять послание в Стамбул, так как совершенно разочаровался в самозванке.
Положение “княжны” ухудшается с каждым днем. Россия и Турция заключают мирный договор, Польша полностью усмирена, остатки пугачевской армии разгромлены. Один за другим с самозванкой перестают общаться прежние поклонники. В газетах Рагузы публикуют пасквили о “княжне”, в красках рассказывают о ее любовных похождениях.
Наконец, французский консул Дериво, в доме которого проживала “принцесса Владимирская”, указал ей на дверь, получив из Парижа указание немедленно избавиться от “ловкой авантюристки”.
Единственным, кто остался верен “княжне” был граф Лимбург, но и он писал ей письма в Рагузу, умоляя отказаться от самозванства и одуматься.
План Орлова
Был и еще один человек, которого личность “принцессы Владимирской” живо интересовала. Императрица Екатерина II, только что с большим трудом подавившая восстание одного самозванца, отнюдь не хотела мириться с деятельностью других “претендентов” на престол.
Да, слава “княжны” была на спаде, многие сторонники от нее отвернулись, но прощать ее императрица не собиралась.
И Екатерина поручила одному из братьев Орловых, Алексею, доставить самозванку в Петербург любой ценой.
В то время граф с русской эскадрой стоял в итальянском Ливорно. Влияние Орловых на царицу в 1772 году практически сошло на нет, и Алексей пленением самозванки планировал вернуть расположение государыни.
Захватить “княжну” Орлову было проще, чем другим. Она сама вышла на него в августе 1774 года. Тараканова, узнав о немилости, в которую впали в России графы Орловы, планировала переманить его на свою сторону.
Однако, верный Орлов немедленно переслал полученное письмо Екатерине. Граф высказал мнение, что за спиной самозванки стоит Франция, что делает ее опасной. Про “княжну” Орлов написал следующее:
Есть ли этакая, или нет, я не знаю, а буде есть и хочет не принадлежащаго себе, то б я навязал камень ей на шею да в воду. И моё мнение, буде найдётся такая сумасшедшая, тогда заманя её на корабли, отослать прямо в Кронштадт, и на оное буду ожидать повеления: каким образом повелите мне в оном случае поступить, то всё наиусерднейше исполнять буду.
Из этого письма становится понятным, что план похищения “принцессы” был придуман Алексеем Орловым. Екатерина II план своего вельможи полностью одобрила и приказала действовать.
Граф Алексей Орлов. 1779 год.
В начале 1775 года граф начинает поиск многоликой самозванки. Сделать это было очень непросто. “Княжна” в годы беготни от кредиторов отлично научилась шифроваться.
Почуяв неладное, Тараканова покинула маленькую Рагузу, где было трудно затеряться. В Риме “княжна” назвалась графиней Пиннеберг и, поселившись на Марсовом поле, начала вести совершенно для себя нетипичный замкнутый образ жизни. По улицам она ездила только в карете с занавешенными окнами.
Однако, слухи о прибытии в Рим “русской княжны” все же распространились. Нервная, уже серьезно больная к тому времени Тараканова, не знала – радоваться ей или горевать. С одной стороны, ее, вероятно, искали русские, с другой – деньги снова полились рекой в карман и она смогла вести привычный роскошный образ жизни.
Ловушка для многоликой
В Риме “княжна” пыталась привлечь на свою сторону кардинала католической церкви Алессандро Альбани – но без большого результата.
Здоровье самозванки ухудшалось – у нее был сильный кашель с кровью и лихорадка. Большую часть времени она проводила в постели, но продолжала строить козни, пытаясь письмами привлечь на свою сторону недовольных разделом Речи Посполитой польских вельмож, турецкого султана и т.д.
Снова оказавшись без денег, Тараканова отправила письмо о помощи английскому посланнику Гамильтону, который переслал послание консулу Англии в Ливорно сэру Джону Дику, а уже тот отдал бумагу графу Орлову, который тщетно искал в Европе след “княжны”.
В Рим отправился генерал-адъютант Иван Христинек, который должен был втереться в доверие к самозванке. Христиник совершал променады рядом с домом, беседовал с прислугой, говорил, что верит в царское происхождение “княжны” и желает ей российского трона.
В конце концов авантюристка обратила внимание на красивого и блестяще образованного мужчину и пригласила его в дом. Гостя Тараканова принимала в постели. Христиник сразу заявил, что представляет русского графа Орлова, который недоволен Екатериной II и желает переговорить с “законной” наследницей в Пизе. Также “княжне” был обещан огромный кредит.
Простодушные в общем-то действия Христиника вызвали у “княжны” подозрение. Она поначалу отказала генералу, но затем, когда кредиторы снова ее атаковали, самозванка приняла помощь от русских и согласилась встретиться с Орловым в Пизе.
Ловушка захлопнулась
11 февраля, в очередной раз сменив имя на “графиню Зелинскую”, самозванка в сопровождении свиты отправилась в Пизу. В городе ее уже ждал снятый Орловым дворец.
Граф немедленно отправился на “аудиенцию”. На встрече с “княжной” Орлов вел себя так, будто перед ним – влиятельная особа. Вельможа надел все награды, знаки отличия, соблюдал этикет.
Тараканова поначалу отнеслась к Орлову с недоверием, но вкратце пересказала ему свою историю. Граф сделал вид, что верит беспрекословно.
Немного позднее Орлову удалось полностью покорить “княжну” – она стала доверять ему.
Заклинаю Вас Богом, князь, не оставляйте меня, Бог благословит Вас и всех, кто Вам дорог. Бог Справедлив, мы страдаем, но Он нас не оставляет, имею честь быть с самыми искренними чувствами, князь, Вашего Сиятельства покорнейшая и преданная слуга.
Граф Орлов доносил обо всем Екатерине II, в том числе, переправляя ей и письма Таракановой.
“Княжна”, между тем, совсем осмелела. Она стала ездить с Орловым в открытом экипаже, ходить в оперу. В городе пошел слух, что Алексей Григорьевич и “графиня Зелинская” находятся в весьма близких отношениях. Орлов был готов даже на брак с самозванкой, “лишь только достичь бы того, чтобы волю вашего величества исполнить”.
Тараканова сообщила Орлову, что собирается поехать в Турцию, и граф понял, что необходимо действовать быстро. С улиц города похитить женщину было невозможно – это был бы скандал.
Орлов сообщил “княжне”, что ему срочно нужно поехать в Ливорно и предложил ей сопровождать его, заодно посмотрев “верный ей” русский флот. Тараканова ничего не заподозрила и отправилась с графом.
22 февраля в сопровождении своей горничной и нескольких камердинеров “княжна” выехала из Пизы в Ливорно.
25 февраля княжна Тараканова со свитой, Орловым и Христинеком, отправились на адмиральский корабль русского флота “Святой Исидор”. Сойти с этого судна на итальянский берег ей было уже не суждено.
Пленение “наследницы трона”
На борту “Святого Исидора” русские матросы и офицеры в парадной форме приветствуют самозванку салютом и криками “Ура!”. В каюте адмирала Грейга накрыт шикарный стол. Все пьют за здоровье “принцессы Елизаветы”.
На пристани между тем, собралось много местных жителей, которым были обещаны морские маневры. И русская эскадра устроила маневры, в ходе которых адмиральский корабль отделился от флотилии и взял курс в открытое море. Отойдя немного от берега, он стал на якорь.
Орлов внезапно исчез с палубы, а вышедший к “княжне” и ее свите капитан Литвинов сообщил самозванке, что она арестована. “Принцессу” сразу же отправили в отдельную каюту.
“Княжне” сообщили, что граф Орлов и Иван Христинек также задержаны. Тараканова написала Алексею Григорьевичу письмо, в котором клялась в вечной любви. Граф, который остался в Ливорно, написал ответ, что его “держат под караулом”, но он придумал план побега и непременно ее спасет.
Передав письмо, Орлов поспешил захватить все бумаги “княжны”, опасаясь, что они достанутся кому-то другому. Английский консул Дик, который был одним из деятельных участников похищения, вспоминал впоследствии, что на следующий день после пленения самозванки, Алексей Григорьевич был в исключительно дурном настроении – видимо, какое-то чувство эта женщина в его сердце все-таки заронила. У Дика Орлов попросил побольше книг на иностранных языках, чтобы Таракановой было что читать в России.
Наказание
Действия России вызвали скандал в Ливорно и Пизе. Власти этих двух городов выразили протест против похищения “русской княжны”.
Однако, было уже поздно. 26 февраля 1775 года эскадра снялась с якоря и отправилась в Петербург.
По дороге у “принцессы” неоднократно случались нервные припадки, обмороки, она пыталась выпрыгнуть за борт.
В марте эскадра вошла в Балтийское море, где была задержана плавучими льдами и вынуждена была переждать непогоду в Зунде. Лишь 11 мая корабли прибыли в Кронштадт.
25 мая “княжна” со свитой были доставлены в Петропавловскую крепость. Императрица приказала разместить пленников по отдельности. “Принцессу Владимирскую”, несмотря на сильный кашель и лихорадку, разместили в сыром подвале комендантского дома.
Началось расследование, в ходе которого “княжна” рассказала о своем детстве, но на этот раз злодеем, который хотел сжить ее со свету был Петр III, который якобы отправил к ней отравителя. На трон княжна Тараканова не претендовала, а в Россию собиралась поехать, чтобы оказать ее законному правительству неоценимые услуги по торговле с Персией.
“Принцесса” настаивала, что она никогда не называла себя дочерью императрицы Елизаветы Петровны – по ее словам, этот титул ей “насильно припечатали” Радзивилл, польская, французская и итальянская знать.
Екатерина во что бы то ни стало хотела добиться от “княжны”, кто же она на самом деле. Для этого к Таракановой были, фактически, применены пытки. Женщину кормили скудно, в ее камере постоянно находились трое мужчин – офицер и два солдата из караула Петропавловской крепости.
К.Д. Флавицкий “Княжна Тараканова”. 1864 год.
“Княжна” отказывалась признать себя самозванкой и назвать настоящее имя. В письмах к Екатерине она называла себя “Elisabeth”.
Царица не верила ни единому слову Таракановой и писала ведущим следствие вельможам:
…велите к тому прибавить, что никто ни малейшего не имеет сомнения о том, что она авантюрьерка, и для того вы ей советуйте, чтоб она тону убавила и чистосердечно призналась в том, кто её заставил играть сию роль, и откудова она родом, и давно ли плутни сии примышленны.
Содержание в сыром подвале резко ухудшило и без того подорванное здоровье самозванки. На просьбы “княжны” об улучшении условий содержания, Екатерина приказала сообщить пленнице, что за ее злодеяние ей положено пожизненное заключение. Однако, если она откроет правду о своем происхождении, то будет отпущена на все четыре стороны.
Тараканова от этого предложения отказалась. Твердость “княжны” поколебалась лишь раз, когда английский посланник сэр Ганнинг прислал Екатерине письмо о том, что самозванка является дочерью трактирщика из Праги. Царица приказала сообщить об этом Таракановой – женщина явно занервничала, но продолжала настаивать на своем.
Быть “обычной женщиной” неблагородного происхождения пленница категорически отказывалась. Тому, кто говорит о том, что она “дочь пражского трактирщика”, Тараканова пообещала выцарапать глаза.
4 декабря 1775 года многоликая авантюристка, все имена которой невозможно перечислить, умерла от туберкулеза в Петропавловской крепости. Тайну своего рождения княжна Тараканова не открыла даже на смертном одре.
Так закончилась жизнь женщины, которая больше всего на свете любила роскошь и богатство. Ради своего придуманного “знатного происхождения” она была готова на любые муки и даже сидя в сыром подвале не отказалась от своих притязаний на аристократизм, не захотела быть обычной женщиной, дочерью пражского трактирщика.
