28.03.2024

Матушка Митрофания – Великая авантюристка 19 века

Игуменья Митрофания (в миру – Прасковья Григорьевна Розен) происходила из аристократической семьи. Предки ее отца, барона Григория Владимировича Розена, выходцы из Эстляндии (историческое название северной части Эстонии), служили россии с 15 века.

Игуменья Митрофания (Прасковья Розен)

Григорий Розен был героем войны 1812 года, портрет этого генерала включен в военную галерею Зимнего дворца. Мать будущей настоятельницы принадлежала к известному дворянскому роду Зубовых.

Прасковья появилась на свет в 1825 году. Девочка получила хорошее домашнее образование. Она увлекалась верховой ездой и прекрасно рисовала, уроки живописи ей давал сам Иван Айвазовский.

В 1837 году генерал Григорий Розен вышел в отставку. Причиной стал анекдотический случай. Он командовал Кавказским корпусом, расквартированным в Тифлисе. Прибывший туда император Николай 1 принимал парад войск и громко окликнул военачальника: “Розен!” Солдатам послышалось, что государь крикнул: “Розог!” – и они в страхе кинулись врассыпную. После такого конфуза генерал счел дальнейшую военную службу невозможной. После отставки он получил малозначительную должность в Москве. Через несколько лет здоровье Григория ухудшилось, в 1841 году он скончался.

Император, чувствуя себя виноватым перед семьей генерала, оплатил долги покойного и сделал его дочь фрейлиной своей супруги Александры Федоровны.

Во имя обители

Еще в 1838 году Прасковья познакомилась с митрополитом Московским и Коломенским Филаретом, который стал ее духовным отцом. Фрейлина увлеклась писанием икон, которые отправляла в дар храмам, а в 1852 году, в возрасте 27 лет, оставила двор и поступила послушницей в монахини, приняв имя Митрофания – в память о Митрофане, патриархе Константинопольском, жившем в 3-4 веках н. э.

Митрополит Филарет помог женщине стать игуменьей и возглавить Введенский Владычный монастырь в Серпухове. Под руководством Митрофании обитель быстро превратилась в крупный духовный и культурный центр всей Российской империи.

Были построены новые жилые корпуса для монахинь, гостиницы, возведены подворья в ближайших городах. Процветание монастыря основывалось не только на собранных средствах прихожан, но и благотворительных взносах высокопоставленных друзей игуменьи. Сама настоятельница передала обители свое наследство – более 100 тыс. рублей.

Серпуховской Владычный монастырь 1870-е годы

По просьбе императрицы Митрофания организовала в Москве общину сестер милосердия – третью (после Петербурга и Пскова) и крупнейшую в стране. Кстати, идея привлечь монахинь к уходу за больными нравилась не всем церковным деятелям, многие считали, что такое занятие отнимает у верующих женщин время для молитвы. Так что Митрофании пришлось не только затратить большие денежные средства, но и приложить немало нравственных усилий, чтобы фактически создать и укрепить институт российских сестер милосердия.

Известный юрист Анатолий Кони писал об игуменье: “Широта ее воззрений на свои задачи в связи со смелым полетом мысли, удивительной энергией и настойчивостью не могла не влиять на окружающих и не создавать среди них людей, послушных Митрофании и становившихся, незаметно для себя, слепыми орудиями ее воли”.

Поддельные векселя

Честолюбивые планы матушки требовали все новых денежных поступлений.
Первой жертвой игуменьи стала богатая московская купчиха Прасковья Ильинична Медынцева. Ее состояние превышало 300 тыс. руб., однако из-за пристрастия к спиртному по просьбе мужа и сына над женщиной была учреждена государственная опека – Прасковье Ильиничне выдавали на руки не более 600 руб. в месяц.
Митрофания поселила Медынцеву в своем монастыре и пообещала добиться снятия опеки. Якобы для этого купчихе следовало подписать несколько пустых бланков – игуменья объяснило, что на них будут тексты прошения в адрес высших сановников. На самом деле в бумаги вписали долговые обязательства на общую сумму 237 тыс. рублей. Кроме того матушка уговорила Прасковью Ильиничну завещать все свое имущество монастырю.

Еще одним пострадавшим оказался московский купец-миллионер Михаил Герасимович Солодовников. В юности он вступил в секту скопцов и лишился своего мужского достоинства. Секта была запрещенной в Российской империи, ее адептов судили и карали ссылкой или тюремным сроком. До поры Солодовникову удавалось скрывать факты своего прошлого, но в какой-то момент о нем стало известно властям.

Купец бросился искать защиты у Митрофании, обещая щедрые пожертвования на нужды общины. Игуменья согласилась помочь, но, получив от него 300 тыс. рублей, попросту “кинула” клиента. Солодовникова арестовали, менее чем через год он умер в тюрьме.
А Митрофания после смерти купца изготовила более сотни поддельных векселей с его подписью. Здесь в полной мере проявились художественные способности женщины.

В случае реализации фальшивых бумаг прибыль Митрофании и ее подельников составила бы полтора миллиона рублей. Но брат купца Василий Солодовников, унаследовавший состояние родственника, вовремя обратился в суд – и афера сорвалась. Появление векселей Митрофания объяснила пожертвованиями покойного, которые тот желал сохранить в тайне от наследников. Но экспертиза установила, что подписи на бумагах поддельные.

Игуменью подвела история со столичным купцом Дмитрием Афанасьевичем Лебедевым. Матушка пообещала выхлопотать для него орден Святой Анны (к которому полагалась солидная пожизненная пенсия) в обмен на 22 тыс. рублей пожертвований. Орден Лебедев так и не получил – зато в его контору стали поступать подложные векселя, которые следовало погасить. Купец обратился в полицию – именно с этого эпизода начался закат карьеры Митрофании.

Как выяснило следствие, желая получить автограф Лебедева, матушка направила к нему домой служителя общины, чтобы купец подписал текст поздравления, которое будет зачитано на открытии богоугодного заведения. Но посыльного встретила супруга Дмитрия Афанасьевича, которая не стала беспокоить мужа и расписалась за него сама. В итоге подпись, которую старательно подделывала игуменья, изначально была ненастоящей.

Вмешательство императора

Консистория Святейшего Синода (в Русской православной церкви учреждение при епископе по управлению епархией) провела собственное расследование и полностью оправдала игуменью, потребовав привлечь к ответственности самого Дмитрия Лебедева. Но прокурор Санкт-Петербургского окружного суда Анатолий Кони возбудил уголовное дело.
Митрофанию и несколько ее подельниц привезли в Петербург на допросы.

Игуменья отказалась даже на время находиться в чужом монастыре: “Для меня ужасно быть под присмотром другой игуменьи – лучше в тюрьму”.
Ее поселили в гостинице, откуда матушка через своих подручных активно обрабатывала свидетелей, противодействуя следствию. В итоге игуменью перевезли в Москву и поместили в камеру Сущевского полицейского дома.

Дело монахини Митрофании слушалось с 5 по 19 октября 1874 года в Московском окружном суде. Обвинителем выступал Анатолий Кони, интересы пострадавших представляла группа адвокатов во главе с Федором Плевако.
Особу высокого духовного сана не решились поместить на скамью подсудимых: в итоге матушка сидела на отдельном высоком стуле, напоминающем трон. Митрофания намеренно меняла свои показания, путая следствие; она так и не признала себя преступницей.

Присяжные вынесли вердикт: виновна, но заслуживает снисхождения, поскольку деньги тратила не на себя, а на процветание обители. Митрофании была предписана ссылка в Сибирь на 14 лет. Так же в приговоре содержалось обращение к Священному Синоду с требованием лишить настоятельницу сана игуменьи. Все сообщники матушки были признаны невиновными.

Участь бывшей игуменьи смягчило вмешательство императора Александра 2. Женщину отправили не в Сибирь, а в Иоанно-Мариинский женский монастырь, расположенный недалеко от города Ставрополя, туда она отправилась по Волге в каюте первого класса.

Матушка Митрофания

Затем было еще несколько монастырей, в том числе в Иерусалиме. Она занималась иконописью, создав немало святых образов. Скончалась в Москве в доме сестры, в возрасте 74 лет.